Мне здесь холодно. Пронизывающий ветер, ослепляющая, победная белизна, ветер, доносящий вместе с ледяными крохами чьи-то крики, стоны, всхлипы. Здесь холодно, и здесь нет места живым. Здесь те, кто познал смерть и её боль, но даже им кажется невыносимым терпеть это. Но мы терпим.

Здесь нет запахов, нет вкусов, нет света.

(Кто-то называет это городом, городом потерянных душ.)

Кости нестерпимо ломит, а руки и лицо жжет, как огнём. Это белый, жестокий белый огонь, это чье-то смрадное дыхание. Время здесь тянется бесконечно долго, окутывая, как липкий, вязкий, противный туман.

Только в таверне «Дыхание ада» можно согреться, пропустив стаканчик-другой, но это заведение настолько отвратительно, мерзко, как, впрочем, и её посетители, что заходить сюда хочется как можно реже.

Мне остается лишь попытаться выкарабкаться отсюда, пережить, найти выход. Это как ходить по стеклу, плавать в ледяной воде – всё, что угодно, но это отвратительно.

Хочется вернуться в родной, совсем обычный город, в суету и заботы, в добрых и злых людей, в человеческое чувство и просто тепло. Хочется услышать скрип родных дверей, признаться кому-нибудь в любви, а потом убежать как можно дальше и долго рыдать в пожухшую траву.

Иногда мне кажется, что я вижу это.

Но сейчас я просто понимаю, что в аду холодно.

fin